В этом подходе государство рассматривается не
как унитарная единица, а как целое, внутри которого развиваются конкурирующие
потребности и интересы, с одной стороны, и которое, с другой стороны, вступает
в конкурентные отношения с негосударственными действующими лицами. Иерархия
мировых проблем изменчива, и вопросы военной безопасности не доминируют.
Ключевые понятия плюралистической парадигмы — это взаимозависимость и транснационализм. Классический пример плюралистического
подхода — это мировое сообщество или «паутинная» модель мира, предложенная
Джоном Бфтоном (Burton, 1972).
Конечно, в рамках плюралистической парадигмы у
теоретиков международных отношений появляется возможность существенно расширить
исследовательское поле. Но значит ли это, что здесь найдется адекватное место
для теорий идентичности? Расширение поля исследований происходит
главным образом на эмпирическом уровне, и, как считает Уитворт,
это допускает исследование таких взаимосвязей, как женщины и международные
отношения (Whit-worth, 1989. Р. 269). Точно так же могут изучаться и другие идентифицируемые
группы, например этнические или религиозные. И это явный шаг вперед, по мнению
тех ученых, которые считают реалистское отображение
международных отношений обедненным. Но позитивистский фундамент плюрализма
заставляет сомневаться, что в нем будет достаточно простора для теорий
формирования гендернои идентичности или сексуальной,
расовой идентичности и их влияния на международные события и процессы.
Структуралистская (глобалистская)
парадигма в качестве главных действующих сил международной системы выдвигает
совокупность государств, обществ и негосударственных формирований,
функционирующую преимущественно в рамках мировой капиталис-
305
тической
системы, т.е. как бы в капиталистической глобальной структуре. Международные
отношения рассматриваются здесь с точки зрения исторической перспективы
мирового капитализма. В центре внимания находятся вопросы главенствования в
обществе; при этом роль первостепенных играют экономические факторы.
Так же как и в рамках плюрализма, в парадигме
структурализма/глобализма есть место — на эмпирическом уровне — для учета
вопросов идентичностей (чего нет в рамках реализма). Но по сути все три
парадигмы и онтологически, и идеологически замкнуты в определенных границах
того, что следует изучать в качестве факторов, определяющих развитие международных
отношений. Разумеется, все три перспективы не являются взаимоисключающими. Как отмечают Виотти и Кауппи
(Viotti,
Kauppi,
1993. P.
11), некоторые реалисты, например Роберт Гиплин, не
отрицают значения экономических факторов я международных отношениях.
С плюралистами и структуралистами/глобалистами он расходится в том,
насколько они значимы по сравнению с военно-политическими факторами.
Конечно, реалисты слишком переоценивают значение
государств и военно-политических событий; плюралисты переоценивают значение
эмпирической природы транснациональных процессов; структуралисты/глобалисты —
значение экономических учений и факторов. И это не оставляет места вопросам
идентичности и их связи с международными отношениями. Все три парадигмы слишком
ограничены онтологически, методологически и эпистемологически,
что в конечном итоге не дает возможности в их рамках развивать теорию
идентичности. Такая ограниченность свидетельствует о неправомерности их
притязаний на право точно отображать картину «что и
как работает» в мировой политике. Выше мы констатировали, что начиная с 1980-х
гг. в методологии и теории международных отношений начали появляться
многочисленные новые вопросы и направления развития. Именно к ним мы переходим
в заключительной части нашей главы об идентичности и ее роли в теории международных
отношений. |