В этом подходе государство рассматривается не как унитарная единица, а как целое, внутри которого развиваются конкурирующие потребности и интересы, с одной стороны, и которое, с другой стороны, вступает в конкурентные отношения с негосударственными действующими лицами. Иерархия мировых проблем изменчива, и вопросы военной безопасности не доминируют. Ключевые понятия плюралистической парадигмы — это взаимозависимость и трансна­ционализм. Классический пример плюралистического подхода — это мировое сообщество или «паутинная» модель мира, предложен­ная Джоном Бфтоном (Burton, 1972).

Конечно, в рамках плюралистической парадигмы у теоретиков международных отношений появляется возможность существенно расширить исследовательское поле. Но значит ли это, что здесь найдется адекватное место для теорий идентичности? Расширение поля исследований происходит главным образом на эмпирическом уровне, и, как считает Уитворт, это допускает исследование таких взаимосвязей, как женщины и международные отношения (Whit-worth, 1989. Р. 269). Точно так же могут изучаться и другие иден­тифицируемые группы, например этнические или религиозные. И это явный шаг вперед, по мнению тех ученых, которые считают реалистское отображение международных отношений обедненным. Но позитивистский фундамент плюрализма заставляет сомневаться, что в нем будет достаточно простора для теорий формирования гендернои идентичности или сексуальной, расовой идентичности и их влияния на международные события и процессы.

Структуралистская (глобалистская) парадигма в качестве глав­ных действующих сил международной системы выдвигает совокуп­ность государств, обществ и негосударственных формирований, функционирующую преимущественно в рамках мировой капиталис-

305

тической системы, т.е. как бы в капиталистической глобальной структуре. Международные отношения рассматриваются здесь с точки зрения исторической перспективы мирового капитализма. В центре внимания находятся вопросы главенствования в обществе; при этом роль первостепенных играют экономические факторы.

Так же как и в рамках плюрализма, в парадигме структурализ­ма/глобализма есть место — на эмпирическом уровне — для учета вопросов идентичностей (чего нет в рамках реализма). Но по сути все три парадигмы и онтологически, и идеологически замкнуты в определенных границах того, что следует изучать в качестве факто­ров, определяющих развитие международных отношений. Разумеет­ся, все три перспективы не являются взаимоисключающими. Как отмечают Виотти и Кауппи (Viotti, Kauppi, 1993. P. 11), некоторые реалисты, например Роберт Гиплин, не отрицают значения эконо­мических факторов я международных отношениях. С плюралистами и структуралистами/глобалистами он расходится в том, насколько они значимы по сравнению с военно-политическими факторами.

Конечно, реалисты слишком переоценивают значение государств и военно-политических событий; плюралисты переоценивают значе­ние эмпирической природы транснациональных процессов; структу­ралисты/глобалисты — значение экономических учений и факторов. И это не оставляет места вопросам идентичности и их связи с международными отношениями. Все три парадигмы слишком огра­ничены онтологически, методологически и эпистемологически, что в конечном итоге не дает возможности в их рамках развивать теорию идентичности. Такая ограниченность свидетельствует о неправомер­ности их притязаний на право точно отображать картину «что и как работает» в мировой политике. Выше мы констатировали, что начиная с 1980-х гг. в методологии и теории международных отно­шений начали появляться многочисленные новые вопросы и направ­ления развития. Именно к ним мы переходим в заключительной части нашей главы об идентичности и ее роли в теории междуна­родных отношений.