Вполне доказуемо, что язык, используемый специалистами в этой среде, играет центральную роль в формировании «стратегичес­кой» идентичности. Ведь эти люди, разрабатывающие стратегии ядерной политики США, облечены большой ответственностью, и запрет на обсуждение таких предметов, как смерть, боль и разру­шения, — часть их идентичности. Завеса из терминов «чистые бомбы» и «побочный ущерб» отгораживает в их воображении образ семилетнего мальчика, на котором плоть оплавляется до костей, или малышки, кожа с тела которой свисает лентами (Cohn, 1993. Р. 232).

В своем более позднем эссе Кэрол Кон приводит рассказ физика (белого, мужчины):

«Мы с несколькими коллегами работали над моделированием контратаки, чтобы оценить число жертв при разных вариантах применения оружия. При одном из вариантов оказалось, что вместо 36 млн жертв может быть только 30 млн. Все сидящие •округ кивали и говорили: «Д^-да, отлично, всего 30 миллионов!». Я вдруг осознал.

1 От SLCMs — ракеты дальнего действия, запускаемые с подводных лодок. — Примеч. мер.

¹ От GLCMs — ракеты земля — воздух. — Примеч. пер.

' Or SHAMs — боевые ракеты малою радиуса действия. — Примеч. мер.

299

о чем мы рассуждаем, и выкрикнул: «Погодите, послушайте, что мы говорим: всего 30 миллионов! Всего 30 миллионов человек будут убиты мгновенно!» В комнате воцарилась тишина, никто не проронил ни слова. Они даже не взглянули в мою сторону. Это было ужасно, я почувствовал себя женщиной» (Cohn, 1993. Р. 227).

Этот физик, продолжает Кон, впоследствии был осторожен, не позволяя себе подобных выкриков. Кон утверждает, что строй «стратегического» языка принципиально мужской. Все, что связано с феминистскими характеристиками (эмоции, выкрики), не привет­ствуется. Почти недопустимо вести себя, говорить и думать, подоб­но женщине. И если случается такое, как в случае с нашим физи­ком — белым мужчиной, возникает «ужасное» чувство, будто ты женщина. В этом смысле и специфические черты, которые могут быть идентифицированы как феминистские, выступают недопусти­мыми признаками определеннного образа мышления, действий и речи. И если формирование «стратегической» идентичности ведет к_д,запретам — что можно говорить и думать, а что нет — то тогда она действительно становится мощным инструментом с потенциаль­но очень опасными последствиями.

Подобные рассуждения могут быть приложимы к формированию военной идентичности. Целый ряд исследователей (Holden, Ardener, 1987; Issakson, 1989; Cock, 1992) указывает, что формирование тен­дерной идентичности играет значительную роль в военном мышле­нии и идеологии разных стран. В западных странах при военной подготовке систематически внедряются традиционные западные цен­ности мужественности. Рекрутам внушают, что быть мужчиной, а не женщиной — значит быть солдатом (Hartsock, 1989. Р. 134). Идет постоянная апелляция к понятиям мужества и мужчины в войне, причем мужчины особых качеств — не слабака или хныкалыцика, а сильного и могущественного. Для качеств, хоть как-то связанных с женственностью, места нет. Генерал Роберт X. Бэрроу, командую­щий ВМФ США до 1983 г., говорил:

«Война — дело мужчин. Биологическая конвергенция на поле брани (под этим он подразумевал службу женщин в военных подразделениях) не желательна не только потому, что возможности и умения женщин не удовлетворяют требованиям, но н нз-за огромного психологического давления на мужчину: он хочет думать, что сра­жается за женщин, которые где-то за его спиной, а не впереди него в той же самой стрелковой ячейке. Это попрание его мужского Я, И если вы сумеете это понять, го будете защищать позицию, что война — мужское дело» (цит. по; Hartsock, I989. Р. 1М).

Последствия такого формирования мужской идентичности еще более очевидны, когда дело доходит непосредственно до войны. Джон МакНортон, помощник министра обороны США в 1965 г., привел такие оценки целей во вьетнамской войне: 10% — помочь вьетнамскому народу построить другой, более достойный образ жизни; 20% — не дать захватить территорию китайцам; 70% —

300

избежать унизительного поражения (Hartsock, 1989. Р. 147). Каж­дый раз, когда возникает соответствующая ситуация, ссылаются на попрание образа Соединенных Штатов вследствие их провала и бессилия во Вьетнаме (Jeffords, 1989; Weber, готовится к печати). Американский образ жизни не может включать «унижение от кучки тощих низкорослых азиатов в черных пижамах» (Hutchinson, 1990. Р. 58).